Анатолий Рыбаков   «Страх»

- На почту, наверно. Буду на Тайшет договариваться.

- Закрыта почта-та.

Почтарь отвечал хмуро, приводил в порядок сани, подбивал сено, укладывал доху.

- Дождусь, как-нибудь.

- Зябко, однако, дожидаться, - пробурчал почтарь, не глядя на Сашу.

Саша и сам понимал: замерзнет он ночью.

- В комендатуру, может, - сказал почтарь, - там дежурный должен отправлять таких, как ты.

- Каких это таких, как я? - с вызовом спросил Саша.

- Ну сослатых, значит.

- Я не «сослатый», я - вольный!

Впервые за последние три года он мог так сказать о себе: ночует где хочет, едет куда хочет, никто его не останавливает, не спрашивает документы, не проверяет и не будет проверять. Снял с себя каинову печать! Идти в комендатуру, ночевать там, даже пересидеть ночь, значит, признать, что это учреждение причастно к его судьбе. Ладно! Поставит чемодан возле почты и будет ходить всю ночь, пока почта не откроется. Не замерзнет - сторожа ведь не замерзают!

Почтарь тронул вожжи, сани двинулись, Саша пошел за ними.

И опять короткая ночь в тесной нищей вдовьей избе, где оставил его почтарь и где, видно, от скудости принимают кого угодно и когда угодно, лишь бы заплатили чего, хоть рубль. Рубль Саша заплатил, промаялся ночь на узкой скамейке, утром вскочил, побежал на почту узнавать, когда поедут в Тайшет. На Тайшет почта пойдет завтра.

Подъехал его вчерашний почтарь, сдал мешки с письмами, посылки и прочий груз, и новый почтарь пришел, тот, что повезет почту до Тайшета. Им оказался старый Сашин знакомец - Нил Лаврентьевич, тот самый, что три года назад вез его с Соловейчиком из Богучан во Дворец. Саша его узнал сразу; хлопотливый мужичишка с мелкими чертами подвижного лица. Как тогда, так и сейчас озабоченно пересчитывал мешки, пакеты, проверял сургучные печати.

- Здравствуйте, Нил Лаврентьевич, - проговорил Саша радостно.