Анатолий Рыбаков «Страх»
- Я отказываюсь от своего решения, как от необдуманного, - сказал Всеволод Сергеевич, - просто я говорил о том, как поступил бы на моем месте любой разумный человек: он поднял бы руку, он поступил бы так, как поступают все. В этом трагедия России, в этом трагедия русского народа.
- А как же «особое предназначение народа», а как же его «особая миссия»? Как же его «христианское, православное начало»?
- Саша, вы хотите такими примитивными вопросами опровергнуть нашу… или, скажем так, мою философию?
- Я не философ, - возразил Саша, - но я прихожу к убеждению, что ни у какого народа нет мессианской роли, мессианского назначения. Нет сверхнации, нет сверхнародов, есть люди: хорошие люди, плохие люди. И нужно создать общество, при котором никакие силы не могли бы заставить их быть плохими.
- Всякая идея о совершенном обществе - это иллюзия.
- Да, совершенного общества нет и вряд ли может быть. Но общество, которое стремится стать совершенным, это уже прекрасное общество, - сказал Саша.
- Что-то не видно, чтобы наше общество к этому стремилось. Общество - это люди, а мы их превращаем в нелюдей, - Всеволод Сергеевич встал, - пойду. Завтра вам на работу. Видите, даже плотничать вам доверили, а мне и этого нельзя.
Саша засмеялся, показал на хозяина.
- У меня протекция. Савва Лукич помог.
- А чего не помочь? - сказал Савва Лукич. - Кончать надо работу-то. Начальство велит.
- Вот и взяли бы меня.
- Ты человек умственный, ученый, тебе наша работа нехороша покажется.
Всеволод Сергеевич ушел.
Саша перечитал мамины письма, снова просмотрел Варины приписки - короткие, сдержанные, но даже в них находил он тайный смысл. «Живу, работаю, скучаю… Ждем тебя».
