Анатолий Рыбаков «Страх»
Софья Александровна улыбнулась.
- Смешные дети, и все разные. Мальчик был один, Боря Фортунатов. Как-то обедали у Гуровых, налила им щавелевый суп. Боря есть не захотел: «Не суп, а какое-то болото». Заметь, какое точное сравнение придумал! Однажды он упал, я говорю: «Перестань плакать. Стыдно». - «Нет, не стыдно, а больно, я об улицу ударился». - «Все уже прошло. Вставай!» - «Я не могу встать, я упал насмерть». А однажды залез под кровать. «Вылезай!» - «Нет, здесь хорошо. В комнате день, а под кроватью ночь».
Варя была довольна тем, что Софья Александровна нашла какую-то радость в жизни, хоть немного отвлеклась от мучительных своих мыслей и беспокойства о Саше.
- Вообще, - продолжала Софья Александровна, - дети удивительно наблюдательны и очень тонко чувствуют слово. Надеваю девочке берет, говорю: «Вот как хорошо сидит». Она отвечает: «Сидит? У головки попки нет!» Она же смотрит картинку с лесом, спрашивает «А в лесу волки есть?» - «Есть». - «А ты боишься?» - «Боюсь». - «А тетя Аня не боится, у нее зубы железные». Или она же спрашивает про нашего киномеханика: «Почему дядю зовут Давид? Он всех давит?.. Тетю зовут Люда, она людоедка?» Смешные дети.
- К осени съедутся, опять соберете группу, - сказала Варя.
- Возможно. Мне с ними нравится. Правда, хлопотно. Тому пипи захотелось, а тому и «по-большому». Насморк, простуда, шнурки развязались. Дети ведь довольно упрямы. Говорю Боре: «Боря, не ходи без шапки!» А он мне: «Я не хожу, а бегаю». И не надевает. В моем инвентаризационном бюро мне тоже неплохо. Работы много, но, знаешь, работа даже интересная. Там такие термины, которых я никогда не слышала раньше: синька, калька, разрез, выкипировка, проекция.
Но Варе эти термины были хорошо знакомы.
- Теперь у нас с вами одна профессия, - шутя, сказала она Софье Александровне.
Дома Варю ждало письмо.
