Анатолий Рыбаков «Страх»
С хмырем они не попрощались. И Саша подумал, что, наверное, до его прихода тот нагрубил им, этим и объясняется тягостная атмосфера за столом, испуганные глаза женщины, ее жалкая улыбка, их приветливое обращение только к Саше.
На столе, покрытом несвежей скатертью, осталась неубранная посуда, в середине высилась ваза с бумажным цветком, вокруг нее четыре фужера и четыре рюмки, знак того, что здесь все же кафе.
Хмырь доел суп, отодвинул тарелку, задел фужер, тот упал и разбился. Хмырь брезгливо поморщился и как ни в чем не бывало принялся за второе блюдо.
Подошла официантка убирать посуду, увидела разбитый фужер, вопросительно посмотрела на них.
Хмырь кивнул на стулья, где только что сидела супружеская пара:
- Они разбили.
Официантка оглянулась, но в гардеробной уже никого не было.
- Люди, - качнула она головой, - теперь с меня вычтут.
Хмырь спокойно ел тефтели.
- Вы считаете это справедливым? - спросил его Саша.
- Чего, чего? - насторожился хмырь.
- Я спрашиваю, вы считаете справедливым, чтобы официантка платила за разбитый вами фужер?
- Перестаньте глупости болтать, - ответил тот, продолжая есть.
Официантка выжидательно смотрела на них. В ее серых холодных глазах мелькнул интерес.
- Это вы разбили фужер, - Саша с ненавистью смотрел на его казенное лицо.
- Повторяю: перестаньте болтать глупости и не нарывайтесь на скандал.
Скандал не нужен был Саше, он хорошо это понимал. Но в этом непробиваемом чиновничьем лице, в этой наглой вседозволенности вдруг воплотились все перенесенные им обиды и унижения. Эта казенная сволочь оттуда, частица машины, которая безжалостно перемалывает людей, мучает их, преследует и унижает, на черное говорит белое, на белое - черное, и все безнаказанно сходит с рук. Но этому не пройдет, этот жидковат. Саша отодвинул тарелку, наклонился вперед, медленно и членораздельно произнес:
