Анатолий Рыбаков   «Страх»

16

Утром за завтраком, подавая чай, Феня опрокинула чашку Вадиму на колени.

Вадим вскочил, отряхнул халат.

- Не видишь, куда ставишь, идиотка!

- И вправду, не вижу ничего, Вадимушка, совсем ослепла от слез.

И завыла, запричитала по-крестьянски в голос:

- Боже ж мой, боже ж мой, за что такое наказание? Кому он мешал? Тихий, мухи не обидит. Ведь старик он, внуки взрослые, за что же? Никого не трогал, ничем не заведовал, ему предлагали заведовать парикмахерской, а он отказался, не захотел… «Нет, говорит, не надо, от греха подальше». Теперь в тюрьму. Настя, жена, к нему ходила, в Бутырках сидит…

- Какая Настя, какая парикмахерская, какая Бутырка?! - прикрикнул на нее Вадим, догадываясь и ужасаясь тому, что Феня назовет имя Сергея Алексеевича.

- Да Настя, жена Сергея Алексеевича… Сергей Алексеевич наш в Бутырках сидит, - она опять завыла в голос. - Настя ходила, передачу не принимают, деньги не берут, под следствием, говорят… А какое следствие? Чему следствие, как брил, как стриг?.. Оговорил его кто-то окаянный, чтоб его, проклятого, черти разорвали, чтоб ему всеми болячками переболеть, чтоб иссушила его лихоманка, чтоб не спастись ни ему, ни детям его, ни внукам…

- Хватит, хватит! - замотал головой Вадим, пренеприятнейшее известие это испортило настроение, пропал теперь рабочий день. - Хватит, слезами не поможешь!

- Так ты помоги, Вадимушка, ведь в газетах пишешь, известный человек, и Андрей Андреевич всех начальников лечит. Похлопочите! Неужели вас не послушают?!

Дура, деревенщина, как втолковать ей, что в таких делах никто никого не слушает и никто никому не помогает.

- Я подумаю, что можно сделать, - сказал Вадим. Причитания Фени рвали ему сердце, - только, пожалуйста, перестань голосить.