Анатолий Рыбаков   «Страх»

Ни с кем он их не вел, не мог вести, он советский человек, честный советский человек Такой вопрос - ловушка. Пусть скажет, по какому делу вызвал его, он готов отвечать, но должен знать, в чем дело. Но если он начнет возражать, то разозлит этого тупицу, он единовластный хозяин здесь, в этих голых стенах, с окнами, закрашенными до половины белилами и забранными металлической решеткой.

- Я не совсем понимаю ваш вопрос, - начал Вадим, - какие разговоры вы имеете в виду? Я…

Альтман перебил его:

- Вы отлично понимаете мой вопрос. Вы отлично знаете, какие знакомства я имею в виду. Советую вам быть честным и откровенным. Не забывайте, где вы находитесь.

- Но я, право, не знаю, - пролепетал Вадим, - я ни с кем не мог вести контрреволюционных разговоров. Это недоразумение.

Альтман посмотрел на листок допроса.

- Вы член Союза писателей, да? Вокруг вас писатели? Что же, никто из них не ведет, по-вашему, контрреволюционных разговоров? - Он задавал вопрос за вопросом, а голос был монотонный, будто он читал ему нотацию. - Вы хотите меня в этом убедить? Вы хотите мне доказать, что все писатели абсолютно лояльны к Советской власти? Вы это хотите доказать? Вы берете на себя ответственность за всех писателей? А может быть, вы слишком много на себя берете?

Вадим молчал.

- Ну? - переспросил Альтман. - Будем играть в молчанку, а?

Вадим пожал толстыми плечами.

- Но никто не вел со мной контрреволюционных разговоров.

- Не хотите нам помогать, - с тихой угрозой проговорил Альтман.

- Почему не хочу, - возразил Вадим, - помогать органам НКВД - обязанность каждого человека. Но никаких разговоров не было. Не могу же я их придумать.

Хотя вся обстановка - и этот кабинет, и этот автомат Альтман со своим монотонным голосом - пугала Вадима, внутренне он немного успокоился: он уязвим только со стороны Вики, но о Вике речи нет. А контрреволюционные разговоры - тут какая-то ошибка, какое-то недоразумение.