Анатолий Рыбаков «Страх»
- В чем дело с Иваном Григорьевичем?
- С Иваном Григорьевичем… С Иваном Григорьевичем… А это у нас, - она уложила мальчика, укрыла одеяльцем, - Иван Иванович, так и записан по дедушке: имя - Иван, и по дедушке же отчество - Иванович.
- Я знаю это, Леночка, - мягко остановила ее Нина.
- Правильно, а я и забыла. Ивана Григорьевича арестовали, увели. Почему? А потому же, почему всех арестовывают и уводят. У нас уже половину дома увели, - она чуть покачивала кроватку, дожидаясь, чтобы мальчик опять уснул. - Разве ты не видишь, что творится? В Наркомтяжпроме остался один товарищ Орджоникидзе, остальные все сидят, скоро будут судить. Судить будут, расстреливать будут, - она посмотрела Нине в глаза, опять усмешка раздвинула губы, - как это поется: «…и сидеть будем, и стрелять будем, время пришло, помирать будем».
- Лена, - позвала Ашхен Степановна, - у тебя детские вещи сложены?
- Нет еще…
- Поторапливайся.
- Неужели не могли вам дать хотя бы пару дней на сборы?
Как необдуманно она задала этот вопрос, долго потом корила себя за него.
- Наивная душа, - сказала Лена, - неужели не понимаешь, кому-то не терпится въехать в нашу квартиру. Серебрякова арестовали, еще суда не было, а Андрей Януарьевич уже перебрался на его дачу. Каково, а? Лицо нашего правосудия?
- Какой еще Андрей Януарьевич? - похолодела Нина, догадываясь, какую фамилию сейчас назовет Лена.
- Вышинский, - отрубила та.
Нина залилась краской.
- Зачем ты собираешь всякие сплетни?! Я не узнаю тебя!
Лена взглянула на нее:
- Сплетни, конечно, сплетни, одни сплетни кругом, а в остальном все в порядке.
Но расставаться на такой ноте не хотелось.
