Анатолий Рыбаков «Страх»
- Дорогуши! - изумился Глеб. - Сейчас такое достать, это потрясающе!
- А вы «Дни Турбиных» видели во МХАТе? - поинтересовалась младшая, обращаясь к Саше.
- Видел, но мне было тогда пятнадцать лет, помню, Яншин играл Лариосика.
- А правда, Яншин женат на цыганке?
- Чего не знаю, того не знаю.
Из столовой позвали пить чай.
За столом сидели две пожилые женщины, на столе - засахаренное варенье и домашние коржики, испеченные к приходу гостей.
Потом музицировали, девицы сыграли в четыре руки «Осень» из «Времен года» Чайковского, по просьбе Глеба сыграли Шуберта и Шопена. Глеб к инструменту не подходил, улыбался, мило шутил.
Возвращаясь, восторгался:
- Какие люди! Интеллигенция высшего класса! Где найдешь таких в наши дни? Живут, правда, скромно, но заметил чайный сервиз? Императорский фарфоровый завод!
В сервизах Саша ничего не понимал, но семью похвалил: «Приятные люди», хотя девицы оставили его равнодушным.
- Чего ж ты не женишься? - спрашивал он Глеба.
- Жениться? - искренне удивлялся Глеб. - Да ты что, дорогуша? Художнику жениться?!
В другой раз взяли водки, и Глеб повел его к другим своим знакомым. Две тетки лет тридцати с чем-то, продавщицы из магазина «Канцтовары», гостеприимные, веселые, выставили закуску Выпили. Глеб снял со стены гитару, украшенную красным бантом, перебрал струны: «Мы все пропьем, баян оставим и всяких сук плясать заставим…»
Лихо пропел. Однако продавщицы запротестовали: «Не надо блатного».
- Не надо, так не надо, - согласился Глеб, - споем другое.
