Анатолий Рыбаков «Страх»
Вадим сел. Альтман вынул из стола бланк, положил перед собой, обмакнул перо в чернильницу.
- Фамилия, имя, отчество? Год и место рождения? Работа и должность?
Допрос? За что, почему? К тому же ему действовал на нервы монотонный голос Альтмана.
На последний вопрос Вадим ответил так:
- Член Союза писателей СССР. Я бы хотел знать…
- Все узнаете, - перебил его Альтман, - должность?
- В Союзе писателей нет должностей.
Альтман воззрился на него.
- Что же вы там делаете?
- Я критик, литературный и театральный критик.
Альтман опять уставился на него.
- Получаю гонорар за свои статьи, - уточнил Вадим.
Альтман все смотрел задумчиво. Потом записал «критик».
Этот маленький успех ободрил Вадима, и он добавил:
- Гонорары, конечно, незначительные, работа критика в этом смысле весьма неблагодарная. Но живем… Нас с отцом двое, отец мой - профессор Марасевич… - Вадим сделал паузу, ожидая реакцию Альтмана на столь значительную фамилию, но на лице Альтмана не дрогнул ни один мускул, и Вадим продолжал: - Он руководитель клиники, консультант кремлевской больницы.
И опять ничего не отразилось на скучном лице Альтмана. Он перевернул страницу, аккуратно поправил сгиб, провел по нему ногтем, страница была чистая, линованная.
И, разглядывая эту чистую страницу, спросил:
- С кем вы вели контрреволюционные разговоры? - голос его был ровным, таким же скучным, как и лицо.
Этого Вадим никак не ожидал. Он ожидал разговора о Вике, приготовился, выстроил, по его мнению, логичную и убедительную версию. Но «с кем вы вели контрреволюционные разговоры»?!
