Анатолий Рыбаков   «Страх»

- Осторожность - вещь хорошая, - согласился Альтман, - но с этим как быть? - он снова кивнул на ящик стола. - Что я доложу своему начальству? Как только начальство прочитает это дело, оно у меня спросит: «В какой камере сидит этот Марасевич?» Что я им отвечу? «Он обещал быть осторожнее» - так я им отвечу? Тогда они в камеру, в которой предназначено сидеть вам, посадят меня самого. А я, Вадим Андреевич, сидеть не желаю, нет, не желаю.

Он опять замолчал.

Вадим боялся пошевелиться. Изжога мучила его, нужно принять соду, и сода у него с собой, но он боялся попросить воды.

- Итак, Вадим Андреевич, - вдруг весело сказал Альтман, - надо закруглять дело. Повторяю: вам надо доказать свою искренность. И, если вы ее докажете, тогда все это, - он постучал по ящику стола, - будет выглядеть действительно нелепой случайностью. Вы меня поняли, Вадим Андреевич?

- Да, да, конечно.

Он хорошо понимал, что от него требуют. И понимал, что согласится на их требование, но боялся сам произнести эти слова.

- Что «да», «да», - нахмурился Альтман, - что вы понимаете?

- Я понимаю, что должен доказать свою искренность.

- А как?

- Не знаю… Я готов. Но… Не знаю.

- Ну что же, я вам подскажу, вы должны помочь нам в борьбе с врагами партии и государства.

- Но мои статьи, мои выступления…

- Ваши статьи и выступления нам известны, я вам об этом уже говорил. Но они касаются литературы и искусства, а мы хотим знать о людях, которые занимаются литературой и искусством, кто они, что думают на самом деле, каковы их действительные мысли, а не те, что они произносят на собраниях, мы хотим знать, что они говорят не на трибуне. Нам нужен референт.

- Пожалуйста…

Альтман вынул из стола лист бумаги, протянул Вадиму ручку.

- Пишите!

- Что?

- Что вы готовы нам помогать.