Анатолий Рыбаков «Страх»
ОН вспомнил, как в тридцать втором или в тридцать третьем году к НЕМУ в Сочи приехала группа армян. Посидели, выпили: Потом вышли на террасу, солнце пекло. Ханджян посмотрел на ЕГО ноги и спросил:
- А вам не жарко в сапогах?
Негодяй. Ведь это ЕГО привычный для всех облик. Облик вождя. Таким ЕГО знает народ, знает вся страна, весь мир. С вежливой, участливой улыбочкой спросил. Думал улыбочкой скрыть от НЕГО издевательство своего вопроса. Мерзавец!
- Нет! - ответил ОН Ханджяну - Не жарко. Зато легче в зубы дать, легче морду бить!
Ханджян вежливо улыбнулся. Но все понял. И, конечно, стал еще большим врагом.
И все же застрелить у себя в кабинете секретаря Центрального Комитета коммунистической партии республики - это случай из ряда вон выходящий.
Что творилось с Лениным, когда он узнал про оплеуху, которую Орджоникидзе отвесил Кобахидзе. Требовал чуть ли не исключения Орджоникидзе из партии. А кто такой этот Кобахидзе? Обыкновенный член ЦК компартии Грузии. К тому же и уклонист…
Конечно, Ханджян мерзавец. И все же застрелить его в кабинете, без суда и следствия?!
С другой стороны, потерять Берию?
Сталин позвонил, велел Поскребышеву вызвать к нему Маленкова.
Маленков явился. Сталин мрачно посмотрел на него. Долго смотрел.
И Маленков понял: Сталин или чем-то недоволен, или собирается дать серьезное задание.
Не предложив Маленкову сесть, Сталин, прохаживаясь по кабинету, сказал:
- Сегодня в кабинете Берии застрелился Ханджян. Не выдержал обвинений в потере бдительности. Закажите на утро самолет и вылетайте в Тифлис. Проследите, чтобы все прошло спокойно.
