Анатолий Рыбаков   «Страх»

Она обняла мужа за шею:

- Кузнец, ты меня любишь?

- Ладно тебе, - добродушно отозвался Иван Феоктистович.

Но она продолжала:

- Ах, кузнец, ты мой кузнец… Ну скажи, кузнец, любишь ты меня?

И, не дождавшись ответа, посмотрела на сына:

- Колька, чертенок, спать иди, говорила, кажется.

Но Коля с непроницаемым лицом продолжал сидеть за столом, не ел, молча слушал разговоры взрослых, лицо его было не по-детски серьезно, видимо, привык к таким застольям, к тому, что мать при всех обнимает мужа, а то, что это не родной отец, Саша понял с первого взгляда.

- Сколько раз повторять?

Коля не двигался с места.

- Ты что же, Колюша, мать не слушаешь? - ласково-укоризненно проговорила Люда. Ее рука лежала на Сашином плече.

Но и на ее замечание Коля не обратил внимания.

- Ложись спать, Николай, а то школу завтра проспишь, - сказал Иван Феоктистович.

И только тогда Коля поднялся, направился в другую половину дома. В дверях бросил матери:

- А ты пила бы поменьше!

Ангелина Николаевна усмехнулась:

- Учит! - мотнула головой. - Ладно, - налила водки себе и мужу, - выпьем, кузнец, никого у меня нет на свете, кроме тебя. Выпьем за моего кузнеца!

Все выпили, и Саша, и Люда выпили.

Что это все же за дом? Простой кузнец и совсем не простая, видимо, из «бывших», женщина с сыном. Что свело их? Угадывалась за этим необычная, а может, обычная теперь судьба. Видно, для Ангелины Николаевны этот дом и этот кузнец - спасение от катка, который давит насмерть таких, как она, и, вероятно, уже раздавил ее мужа, ее близких, и она спаслась за спиной простого рабочего-кузнеца, взяла его фамилию, затерялась с сыном в гуще народной.