Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- Вот только вас не надо! - оскалился в ответ инкассатор. За несколько минут он успел прийти в себя и даже стакан с пола поднял. - Кто будет мою мамку содержать? Вы?! Платите копейки, а сами тыщи загребаете!

- От здрасте! - искренне возмутился директор. - Тыщи!..

- А что, не так?!

- Я вкалываю не разгибаясь! - взвизгнул директор, взмахнув зажатым в кулаке платком. - Я тридцать инвалидов… кусок хлеба им даю, детям их, семьям! А ты этот кусок украл, фашист!

- Я сам чуть не погиб, - снова всхлипнул Михальнюк. - Я такая ж жертва…

- Ты не жертва, ты паскудник, - негромко заметил, поднимаясь со своей табуретки, Фима. - Ты не лопатник у фраера сработал, ты друзей под пулю подвел…

- А ты сиди, не гавкай! - враз вскинулся инкассатор. - Я тебя помню! На Екатерининской работал, сам в чужой карман залазил о-го-го! А теперь тута пригрелся?..

- Ах ты фраер гнутый… - с нежной улыбкой пропел Фима.

Дальнейшее потребовало вмешательства властей в лице сначала Тишака, а потом и прибежавших с балкона Якименко с Гоцманом. Михальнюк, завывая, ощупывал свежий фонарь под глазом, Фима тяжело дышал, а директор артели глазел на него с крайним удивлением, граничившим с испугом.

- Я думал, он у вас тут под арестом, - наконец протянул он, обращаясь к Гоцману. - А он тут главный за закон?..

- Я кровью искупил, - снова закипая праведным гневом, процедил Фима. - А ты румынам сбруи шил!..

- Из самой гнилой кожи! - парировал директор. - И еще трех евреев у себя в погребе скрывал!

- Они тебе и шили, кровосос! За то вся Одесса знает…

Фима и директор уже тянулись друг к другу, явно не в порыве любви и дружбы, но готовое было начаться побоище решительным образом пресек Гоцман. Он попросту сгреб Фиму за шиворот и вывел из кабинета.

- Дава, шо за манеры?